Suede, The Smiths, Okkervile River, Talk Talk, Simple Minds, Gene, Live, Mansun, Interpool, Manic Street Preachers, Гражданская Оборона, Lush, The National

Плата за страх, Нечто, Эпитафия, Аквариум, Музыкальная комната

Егор Радов, Джон Фаулз, Софья Куприяшина, Александр Грин, Альберто Моравиа

— Ваше сиятельство, вы хотите, чтобы мы, согласно учению Руссо, вернулись назад к природе?! — крикнул я, защищаясь стулом.

— Имел я твоего Руссо во все дыры, — прохрипело зеркало русской революции, тряся косматой гривой.

«Да он и не причесывался сегодня, — мелькнуло у меня в голове, — пора уезжать.» Визит и впрямь затянулся, если уж до этого дошло. Скажу более: Толстой был в несвежей толстовке, и пахло от него как-то… Бог знает как. Полем, природой, босыми ногами, волосатыми подмышками, старческой едкой мочёй, перегаром и уксусом.

— «Да Толстой ли это?» — усомнился я и сказал робко: — Простите пожалуйста, это Ясная Поляна, дом I?

— Это Люберцы, Кирова, 62, — рыкнул лжеграф и громко отрыгнул.

Как мог я так жестоко обмануться!
Не стоило мне пить столько вина перед дорогой! Как мог признать я великого писателя в этом человеке, как и о чем мог беседовать с ним эти четыре дня?! Ужас непостижимости объял меня. Теперь объяснялось и его хождение голым по квартире, и побитость его жены, и сквернословие. Больно, непоправимо больно мне сделалось от этой трагической ошибки! Я заметался, собирая скарб, и вскоре тихо затворил за собой дверь.
Передо мной шумели Люберцы.