У преступника, готового сознаться, всегда пересыхает в горле, из-за чего он тянет руки к чашке с чаем, и если позволишь ему сделать хотя бы один глоток, он проглотит чай вместе со словами признания.

Серость не может воспламениться, но может раскалиться до фанатизма.

Да здравствует жизнь ночных кабачков, да здравствует радостное или грустное одиночество тех, кто там толпится. Да здравствует лживое и подлинное тепло лживой и подлинной дружбы, которая там царит! Да здравствует фальшивая нежность встреч и да здравствует, наконец, то, что во всем мире совершается постепенно, а у нас, полуночников, — стремительно, галопом.