Меланхоличный гений Священной Римской империи: загадки "мастерских" гравюр Альбрехта Дюрера, Нюрнберг, 1513–1514 гг.
Show more
В тот самый 1508 год, когда усталый Микеланджело, проклиная упёртого понтифика , ежедневно карабкался под своды Сикстинской капеллы, другая "жертва" папских интриг, король Германии Максимилиан I, объявив себя избранным императором, двинул войска в сторону Вечного города. Победный ход германских ландскнехтов остановили лучники Венецианской республики, оказавшейся на пути. Повторная попытка пройти закончилась для имперцев разгромом: Максимилиан подписал позорный мир и удалился зализывать раны. А вскоре Венеция уже горько жалела о своей победе: сколотив новый военный блок — Камбрийскую лигу, вместе с папой Юлием, французским Людовиком и испанским Фердинандом, мстительный Макс обрушил на республику весь свой гнев. Впрочем, в Итальянских войнах списки и приоритеты союзников так часто менялись, что данная расстановка сил продержалась от силы пару лет.
В лучших традициях эпохи, активная политическая позиция и воинственный нрав нисколько не мешали Максимилиану развивать искусства и продвигать науки. Получивший блестящее образование, император поддерживал целое созвездие мыслителей, учёных и художников, среди которых универсальным гением выделялся "немецкий Леонардо" Альбрехт Дюрер. К 1508 году он вернулся из просвещённой Венеции, где в течении двух лет оттачивал живописные грани своих всеобъемлющих талантов. Современники благоговели перед ним, называли "мастер Дюрер" и, делая большие глаза, сравнивали с загадочным доктором Фаустом (Фаустусом), в то время вдохновенно эпатирующим публику по всей Европе. Как раз в 1508 году в Париже вышел том "Великих и ужасных адских заклятий доктора Фауста", где популярный маг и чародей успешно вымогал 299 000 золотых дукатов у скаредного духа Азиеля. Хотя, при тех тоннах мифов и небылиц, которыми обросло имя доктора–некроманта, утверждать, что автором труда был действительно он, не представляется возможным.
Альбрехту Дюреру повезло родиться в семье золотых дел мастера, его крёстным стал "король типографов" Антон Кобергер, а наставником — живописец и гравёр Михаэль Вольгемут. Все трое приложили руку к становлению юного дарования, определив разнообразие его дальнейших приоритетов. Почтенный родитель будущей "звезды" Альбрехт Дюрер–старший, потомок венгерских скотоводов, сам звёзд с неба не хватал, но был ответственен, трудолюбив и чрезвычайно плодовит.
Сохранились любопытные записи, фиксирующие стремительную динамику его прирастающего семейства:
"... в 1468 году после рождества Христова в канун дня св. Маргариты в шестом часу дня родила мне моя жена Барбара мою первую дочь. Крёстной матерью была старая Маргарита фон Вейсенбург и назвала мне ребенка в честь матери Барбарою..."
Следующим появился наш герой:
"... в 1471 году после рождества Христова в шестом часу в день св. Пруденция во вторник на неделе св. креста родила мне моя жена Барбара моего второго сына, коему крестным отцом был Антон Кобергер и назвал его в честь меня Альбрехтом..."
Финал заставляет проникнуться уважением к тяжёлой доле средневековых родителей и, в частности, несчастной женщины, ответственной за выживание грядущих поколений:
".... в 1492 году после рождества Христова в день св. Кириака за два часа до ночи родила мне моя жена восемнадцатого ребенка. И был крёстным отцом Ганс Карл фон Оксенфурт и назвал моего сына тоже Карлом..."
18 детей за 24 года — это вам не фунт изюма, тут с одним–то не знаешь, как разобраться. Но период юности из них переступило только трое.
Для большинства из нас Альбрехт Дюрер, в первую очередь, художник–график. Гравюра в средневековой Германии развивалась быстрее, чем в любой другой европейской стране, и на то были свои причины. В Германии, как и в Нидерландах, не привилась монументальная живопись, сюжеты выбирались преимущественно религиозные, светская тема находилась в зародыше, а античная мифология, и вовсе, осталась за бортом.
Политическая ситуация в стране также не внушала оптимизма: распри князей и курфюстов с императором; рыщущие всюду отряды то ли наёмников, то ли бандитов; костры ведьм; крестьянские бунты и рухнувшая вера в христианский мир. Не дождавшись обещанного конца света, народ вернулся к привычным грехам и кровопролитию: благо войны шли практически постоянно, меняя названия, в зависимости от лозунгов текущего момента.
А в 1508 году в Витенбергском университете появился скромный богослов Мартин Лютер : на горизонте забрезжила Реформация. Революционная атмосфера прощания с феодализмом требовала информационной поддержки,— в общество пришло печатное слово. Хлынувший поток литературы нуждался в оформлении: тексты щедро сдабривались рисунками, отпечатанными в различной технике. Доступность и наглядность сделали их чрезвычайно популярными, — многочисленные лавки и регулярные ярмарки несли типографский свет в благодарные массы. К началу нового, XVI столетия, от безвестных резчиков–ремесленников гравюра перешла в руки мастеров–живописцев, превративших тривиальные чёрно–белые картинки в самостоятельный вид изящного искусства.
А наш вдохновенный и трудолюбивый герой поднял их до уровня шедевров. Украшающую кдпв гравюру "Рыцарь, смерть и дьявол", достаточно скромного размера (24.7 см на 18,9 см), Дюрер вырезал по меди более трёх месяцев, не считая эскизного периода.
Сюжет, на первый взгляд, прост. Смерть, с видом бродячего коммивояжёра демонстрирует песочные часы, намекая на бренность всего земного. Судя по количеству песка, времени на подвиги осталось немного, но оно есть. Сзади застенчиво выглядывает свиное рыло дьявола, всей своей подлой рожей дающего понять: "если что, обращайся, я всегда здесь".
Но человек, не удостаивая их взглядом, спокойно движется к своей цели: он надёжно закован в латы духовной стойкости, рядом бодро трусит собака, символ дружбы и истины. Лисий хвост на копье и дубовые листья в гриве коня подчёркивают доблесть и удачу всадника. Гравюра перекликается с бестселлером того времени — трактатом Эразма Роттердамского "Руководство христианского воина".
Поговаривали, что прототипом рыцаря в парадных княжеских доспехах, но с простым мечом, мог послужить мятежный монах Савонарола , недолгий повелитель Флоренции. Отсюда и собака, — доминиканцев называли "псы господни", и ящерица под ногами, средневековый символ огня: труп повешенного проповедника сожгли на костре. С другой стороны, внешне всадник очень похож на конную статую кондотьера Андреа Верроккио — без итальянских воспоминаний здесь явно не обошлось.
Особо приятно, что воплощённая в бронзе готическая компания с недавних пор украшает питерское Царское Село.
В книге уважаемой мной Паолы Волковой "Мистики и гуманисты", российский художник Дмитрий Плавинский, воссоздав технику дюреровской гравюры по меди, утверждает любопытную методу процесса.
По его словам, немецкий мастер не водил штихелями, привычными ему ещё с ювелирной мастерской отца, по листу металла. Наоборот, положив для удобства руку на специальную подушечку и крепко прижав резец к заготовке, гравёр двигал только медную пластинку, оставляя руку со штихелем в неизменном положении. Именно в этой технике Дюрер выполнил серию из трёх, так называемых "мастерских" гравюр, посвящённых Максимилиану I, и мой мозг советского инженера отказывается понимать, каким образом можно было сделать столь совершенные работы подобным "нерукотворным" способом. Ведь гораздо проще наносить штрихи, двигая рукой.
Воистину Фаустус был где–то рядом, или Плавинский в чём–то лукавил.
Продолжение о самой знаменитой гравюре немецкого "Леонардо", полное домыслов и догадок, на фоне интересных фактов из жизни художника в комментариях. По ссылкам куча картинок.