й: 972
262

Лежащий на кровати старик приподнялся с подушки, потянулся за высоким стеклянным стаканом, стоявшем на тумбочке рядом. Увидев, что тот пуст, раздраженно лег обратно и слабо крикнул в темный дверной проем, ведущий в коридор:
- Ира!
Напротив него беззвучно мерцал цветными картинками экран старого “пузатого” телевизора. Тяжелый удушливый запах болезни висел в комнате плотным ватным одеялом. Света тусклой лампочки на хрустальной люстре едва хватало, чтобы разогнать нависший над человеком полумрак.
Он подождал несколько секунд и снова нетерпеливо позвал:
- Ирина!
Где-то в глубине квартиры послышались медленные шаги, в коридоре зажегся свет. Едва показалась фигура жены, он закашлялся и недовольно произнес:
- Сколько звать-то можно? Недоораться до тебя.
Та посмотрела на него с какой-то тоскливой нежностью, запахнула зеленыйShow more
262

Лежащий на кровати старик приподнялся с подушки, потянулся за высоким стеклянным стаканом, стоявшем на тумбочке рядом. Увидев, что тот пуст, раздраженно лег обратно и слабо крикнул в темный дверной проем, ведущий в коридор:
- Ира!
Напротив него беззвучно мерцал цветными картинками экран старого “пузатого” телевизора. Тяжелый удушливый запах болезни висел в комнате плотным ватным одеялом. Света тусклой лампочки на хрустальной люстре едва хватало, чтобы разогнать нависший над человеком полумрак.
Он подождал несколько секунд и снова нетерпеливо позвал:
- Ирина!
Где-то в глубине квартиры послышались медленные шаги, в коридоре зажегся свет. Едва показалась фигура жены, он закашлялся и недовольно произнес:
- Сколько звать-то можно? Недоораться до тебя.
Та посмотрела на него с какой-то тоскливой нежностью, запахнула зеленыйShow more
Валентин Игоревич сидел у окна и смотрел на заснеженную деревню. Сквозь редкий штакетник забора была видна условно асфальтированная дорожка, скрывавшая свою условность под ровным слоем нетронутого снега. Валентин Игоревич перевёл взгляд на часы – почти полдень. Выходит, что с самого утра никто ни разу не прошел мимо его дома.
– Да уж, времена... – проскрипел он старческим голосом.
Валентин Игоревич был из тех людей, для которых раньше всегда было лучше. Асфальт на дорожке был ровнее, зимы снежнее, соседи общительнее, лампочки надёжнее, а давление ниже. Кто знает, может быть так оно и было на самом деле. Ведь в таком возрасте «завтра» – это плохо отрисованная забывчивым художником копия «вчера». С каждым днём деталей становится всё меньше, краски сохнут в тюбиках, да и сам художник устаёт. Картина тускнеет и теряет свой первоначальный шарм. В конце концов она превращается в зарисовку, эскиз, а затем и вовсе в одну прямую линию с точкой в конце.
– Ох и навалило сегодня, – послышался голос из-за спины.
– Завтра растает.
Валентин Игоревич жил один, но он совсем не удивился этому голосу в своём доме. Он прекрасно знал кто стоит за его спиной, ведь они уже давно были знакомы.
– Оно всегда так, – не оборачиваясь, продолжил он свою мысль, – сегодня навалит, а завтра грязь и месиво. К ночи снова приморозит – ни пройти, ни проехать. Помню, раньше по-другому было – если уж навалило, то до весны не растает.
– Нет, в этот раз надолго, – уверенно произнес голос. –Show more
– Да уж, времена... – проскрипел он старческим голосом.
Валентин Игоревич был из тех людей, для которых раньше всегда было лучше. Асфальт на дорожке был ровнее, зимы снежнее, соседи общительнее, лампочки надёжнее, а давление ниже. Кто знает, может быть так оно и было на самом деле. Ведь в таком возрасте «завтра» – это плохо отрисованная забывчивым художником копия «вчера». С каждым днём деталей становится всё меньше, краски сохнут в тюбиках, да и сам художник устаёт. Картина тускнеет и теряет свой первоначальный шарм. В конце концов она превращается в зарисовку, эскиз, а затем и вовсе в одну прямую линию с точкой в конце.
– Ох и навалило сегодня, – послышался голос из-за спины.
– Завтра растает.
Валентин Игоревич жил один, но он совсем не удивился этому голосу в своём доме. Он прекрасно знал кто стоит за его спиной, ведь они уже давно были знакомы.
– Оно всегда так, – не оборачиваясь, продолжил он свою мысль, – сегодня навалит, а завтра грязь и месиво. К ночи снова приморозит – ни пройти, ни проехать. Помню, раньше по-другому было – если уж навалило, то до весны не растает.
– Нет, в этот раз надолго, – уверенно произнес голос. –Show more