КВАС ОВСЯНЫЙ Бездрожжевой - ОЧЕНЬ ПРОСТОЙ РЕЦЕПТ

Квас - исконно русский напиток. Он превосходно утоляет жажду.Show more
Квас из овса применяют при бессоннице, утомлении, пониженном аппетите и слабости.
Он очищает организм от токсинов и шлаков, усиливает иммунную систему. Приятен на вкус и прост в приготовлении.
На 3-х литровую банку:
1 литр промытого цельного овса заливаем водой, добавляем две столовых ложки сахара или мёда, накрываем салфеткой или льняной тканью.
Ставим в тёплое место на 2-3 дня.
Можно добваить несколько изюминок.
Первая "заливка" даст тёмный напиток.
Слить жидкость через сито. Промыть овес. Промытый овес вернуть в банку, насыпать сахар по вкусу. Залить водой и оставить на пару суток. Если очень жарко, то квас будет готов через сутки. Сливать только квас. Овес можно использовать месяца два, каждый раз добавляя сахар.
Со временем он осветляется. На одной порции овса квас будет ходить 3 месяца.

Овсяной квас благоприятно воздействует на микрофлору кишечника и улучшает обменные процессы. Овсяной квас укрепляет зубную эмаль, способствует похудению.

Будьте здоровы!

УЗЕЛ ДЛЯ КРЕПЛЕНИЯ КОНСТРУКЦИЙ

Узел используется для крепления друг к другу негибких конструкций. ДляShow more крепления конструкций малого сечения предпочтительно использование мягкой веревки. Общее количество охватывающих и стягивающих витков определяется прочностью веревки.

Достоинства: надежно удерживает соединенные части; при необходимости легко развязывается. Недостатки: требует практики вязки.

Тесто из пшеничной и манной крупы 

Готовят следующим образом. Замешивают необходимое количествоShow more вязкого теста, обертывают его марлей и прополаскивают холодной проточной водой до образования желто-белой «резиновой» массы. Ее сдабривают маслом и помещают либо в целлофан либо в большую резиновую соску с широким отверстием. На один шарик такого густого теста можно поймать около десятка рыб. Есть три способа приготовления манной каши... 
На воде ее варят в пропорции 100 граммов крупы на 200 граммов воды, все время помешивая и доводя до предельной вязкости. Полученную массу выкладывают на клеенку, смазывают руки подсолнечным или конопляным маслом и хорошенько вымешивают кашу, а если она все же выйдет жидкой, то и обваливают в сухой крупе до необходимой консистенции. На крючок насаживают в виде горошины или грушки. Манную кашу на молоке, чтобы она не подгорела, варят, поставив кастрюлю с кашей на сетчатую подставку в большую кастрюлю, в которой кипит вода. Как только крупа начнет вязнуть, добавляют пять—шесть ложек цельного молока и варят до тех пор, пока она совершенно не загустеет. В остальном процесс такой же как и для каши на воде. А вот сладкую манную кашу готовят совершенно иначе. Для этого сшитый из капронового чулка или марли мешочек наполняют манной крупой, в которую добавляют по одной ложке сахара и подсолнечного масла. Затем мешочек завязывают, бросают в кипящую воду и варят 15—25 минут. Когда крупа набухнет, мешочек вынимают из кипятка и помещают в холодную воду. Здесь каша охлаждается и твердеет. Перед ловлей кашу разрезают на кусочки. 
ПШЕННАЯ каша летом считается лучшей наживкой на леща. Ее готовят так же, как и манную, но затем вымешивают в муке из подсолнечного жмыха или жареных семечек. Металлическую банку до половины заполняют пшеном и до краев заливают водой, закрывают крышкой и перевязывают шпагатом или закручивают проволкой. Варят 1,5—2 часа так же, как манную кашу на молоке. В большую кастрюлю наливают необходимое количество воды, на дно помещают ажурную подставку, а на нее — банку: Вначале варят пшено до побеления, затем помещают его в электродуховку на 20— 30 минут для упревания, дают каше остыть и разминают с мякишем белого или ржаного хлеба, сдабривают ложкой подсолнечного или конопляного масла. На такую схлебокашу» клюет вся карповая рыба.

УСПЕТЬ ВСПОМНИТЬ

Меня везли на кресле по коридорам областной больницы. Show more
- Куда? – спросила одна медсестра другую. – Может, не в отдельную, может, в общую?
Я заволновалась.
- Почему же в общую, если есть возможность в отдельную?
Сестры посмотрели на меня с таким искренним сочувствием, что я несказанно удивилась. Это уже потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные.
- Врач сказала, в отдельную, — повторила медсестра.

Но тогда я не знала, что это означает, и успокоилась. А когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только от того, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна, и вся ответственность моя сошла на нет.

Я ощутила странную отстранённость от окружающего мира, и мне было абсолютно всё равно, что в нём происходит. Меня ничто и никто не интересовал. Я обрела право на отдых. И это было хорошо. Я осталась наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью. Только Я и Я.

Ушли проблемы, ушла суета, ушли важные вопросы. Вся эта беготня за сиюминутным казалась настолько мелкой по сравнению с Вечностью, с Жизнью и Смертью, с тем неизведанным, что ждёт там, по ту сторону…

И тогда забурлила вокруг настоящая Жизнь! Оказывается, это так здорово: пение птиц по утрам, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью, золотистые листья дерева, машущего мне в окно, глубинно-синее осеннее небо, шумы просыпающегося города – сигналы машин, цоканье спешащих каблучков по асфальту, шуршание падающих листьев… Господи, как замечательна Жизнь! А я только сейчас это поняла…

- Ну и пусть только сейчас, — сказала я себе, – но ведь поняла же. И у тебя есть ещё пара дней, чтобы насладиться ею, и полюбить её всем сердцем!

Охватившее меня ощущение свободы и счастья требовало выхода, и я обратилась к Богу, ведь Он сейчас был ко мне ближе всех.
- Господи! – радовалась я. – Спасибо Тебе за то, что Ты дал мне возможность понять, как прекрасна Жизнь, и полюбить её. Пусть перед смертью, но я узнала, как замечательно жить!

Меня заполняло состояние спокойного счастья, умиротворения, свободы и звенящей высоты одновременно. Мир звенел и переливался золотым светом Божественной Любви. Я ощущала эти мощные волны её энергии. Казалось, Любовь стала плотной и, в то же время, мягкой и прозрачной, как океанская волна.

Она заполнила всё пространство вокруг, и даже воздух стал тяжелым и не сразу проходил в легкие, а втекал медленной пульсирующей струей. Мне казалось, что всё, что я видела, заполнялось этим золотым светом и энергией. Я Любила. И это было подобно слиянию мощи органной музыки Баха и летящей ввысь мелодии скрипки.

Отдельная палата и диагноз «острый лейкоз 4-й степени», а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества. К умирающим пускали всех и в любое время. Родным предложили вызывать близких на похороны, и ко мне потянулась прощаться вереница скорбящих родственников. Я понимала их трудности: ну о чём говорить с умирающим человеком, который, тем более, об этом знает. Мне было смешно смотреть на их растерянные лица.

Я радовалась: когда бы я ещё увидела их всех? А больше всего на свете мне хотелось поделиться с ними любовью к Жизни – ну разве можно не быть счастливым просто оттого, что живёшь? Я веселила родных и друзей как могла: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава Богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства. Где-то на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна. За сим занятием и застала меня врач, закатив истерику, что мне нельзя вставать.

Я искренне удивилась:
- Это что-то изменит?
- Ну… Нет, — теперь растерялась врач. – Но вы не можете ходить.
- Почему?
- У вас анализы трупа. Вы и жить не можете, а вставать начали.
Прошёл отведенный мне максимум – четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом лопала колбасу и бананы. Мне было хорошо. А врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы не менялись, кровь капала едва розоватого цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор.

Врача было жалко. А Любовь требовала радости окружающих.
- Доктор, а какими вы хотели бы видеть мои анализы?
- Ну, хотя бы такими.
Она быстро написала мне на листочке какие-то буквы и цифры, то – что должно быть. Я ничего не поняла, но внимательно прочитала. Врач посмотрела сочувственно на меня, что-то пробормотала и ушла.
А в 9 утра она ворвалась ко мне в палату с криком:
- Как вы это де...
- Анализы! Они такие, как я вам написала.
- Откуда я знаю? А что, хорошие? Да и какая, на фиг, разница?

Лафа закончилась. Меня перевели в общую палату (это там, где уже не умирают). Родственники уже попрощались и ходить перестали.

В палате находились ещё пять женщин. Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча, и активно умирали. Я выдержала три часа. Моя Любовь начала задыхаться. Надо было срочно что-то делать.

Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала, и громко сообщила:
- Арбуз снимает тошноту после химиотерапии.
По палате поплыл запах свежего смеха. К столу неуверенно подтянулись остальные.
- И правда, снимает?
- Угу, — со знанием дела подтвердила я, подумав: «А хрен его знает…»
Арбуз сочно захрустел.
- И правда, прошло! — сказала та, что лежала у окна и ходила на костылях.
- И у меня. И у меня, — радостно подтвердили остальные.
- Вот, — удовлетворённо закивала я в ответ. – А вот случай у меня один раз был… А анекдот про это знаешь?

В два часа ночи в палату заглянула медсестра и возмутилась:
- Вы когда ржать перестанете? Вы же всему этажу спать мешаете!
Через три дня врач нерешительно попросила меня:
- А вы не могли бы перейти в другую палату?
- Зачем?
- В этой палате у всех улучшилось состояние. А в соседней много тяжёлых.
- Нет! – закричали мои соседки. – Не отпустим.

Не отпустили. Только в нашу палату потянулись соседи – просто посидеть, поболтать. Посмеяться. И я понимала, почему. Просто в нашей палате жила Любовь. Она окутывала каждого золотистой волной, и всем становилось уютно и спокойно.

Особенно мне нравилась девочка-башкирка лет шестнадцати в белом платочке, завязанном на затылке узелком. Торчащие в разные стороны концы платочка делали её похожей на зайчонка. У неё был рак лимфоузлов, и мне казалось, что она не умеет улыбаться.

А через неделю я увидела, какая у неё обаятельная и застенчивая улыбка. А когда она сказала, что лекарство начало действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв шикарный стол, который увенчивали бутылки с кумысом, от которого мы быстро забалдели, а потом перешли к танцам.

Пришедший на шум дежурный врач сначала ошалело смотрел на нас, а потом сказал:
- Я 30 лет здесь работаю, но такое вижу в первый раз. Развернулся и ушёл.

Мы долго смеялись, вспоминая выражение его лица. Было хорошо.

Я читала книжки, писала стихи, смотрела в окно, общалась с соседками, гуляла по коридору и так любила всё, что видела: и книги, и компот, и соседку, и машину во дворе за окном, и старое дерево.

Мне кололи витамины. Просто надо же было хоть что-то колоть.
Врач со мной почти не разговаривала, только странно косилась, проходя мимо, и через три недели тихо сказала:
- Гемоглобин у вас на 20 единиц больше нормы здорового человека. Не надо его больше повышать.

Казалось, она за что-то сердится на меня. По идее, получалось, что она дура, и ошиблась с диагнозом, но этого быть никак не могло, и это она тоже знала.

А однажды она мне пожаловалась:
- Я не могу вам подтвердить диагноз. Ведь вы выздоравливаете, хотя вас никто не лечит. А этого не может быть!
- А какой у меня теперь диагноз?
- А я ещё не придумала, — тихо ответила она и ушла.
Когда меня выписывали, врач призналась:
- Так жалко, что вы уходите, у нас ещё много тяжёлых.

Из нашей палаты выписались все. А по отделению смертность в этом месяце сократилась на 30%. Жизнь продолжалась. Только взгляд на неё становился другим. Казалось, что я начала смотреть на мир сверху, и потому изменился масштаб обзора происходящего.

А смысл жизни оказался таким простым и доступным. Надо просто научиться любить – и тогда твои возможности станут безграничными, и желания сбудутся, если ты, конечно, будешь эти желания формировать с любовью, и никого не будешь обманывать, не будешь завидовать, обижаться и желать кому-то зла. Так всё просто, и так всё сложно!

Ведь это правда, что Бог есть Любовь. Надо только успеть это вспомнить…

Людмила Ламонова

Дорогие братия и сестры, мы с вами просвещены светом учения Христова, но надо остерегаться того, чтобы, и познав правила и нормы христианской жизни, мы не оказались в жизни своей не поступающими по духуShow more Христова учения. Мы должны так мыслить, чувствовать, говорить и поступать, как чувствовал, говорил и поступал Сам Господь, как Он заповедал и нам в Святом Своем Евангелии, чтобы неверующие не укоряли нас, что живем мы не по вере. Ибо вера без дела мертва (Иак. 2, 20). А поэтому должны мы стараться, чтобы вера наша сопровождалась добрыми делами. Если у нас допускаются вражда, клевета, ненависть, зло, обман, кража, то наша вера ложная, а не истинная. Будем всегда веру свою подтверждать добрыми делами, чтобы таким образом исполнить вечный завет Христов: Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5, 16). Аминь.

Архимандрит Кирилл Павлов