Видеосъёмка, монтаж, создание DVD дисков. Видео концертов вокалистов Детских муз.школ, вернисажей и пр

Видео. Фото. Живопись. Пение. Шитьё.

Классическая, Народная Любимый композитор Георгий Свиридов

Все утра мира. Хористы

Любимые писатели А.С.Пушкин, Ф.М.Достоевский, Н.В.Гоголь

Ю. Желтов из книги "Юрьев век"
В ВЕЧНОМ ЗЕРКАЛЕ ПРИРОДЫ

Пруд дремлет, накинув на плечи полуденный зной. Всё замерло, смолкло, изнемогая. Осока недвижна, не шелохнётся рогоз. Птица молчит. Лишь где-то кузнечик стрекочет. Да синие кружат стрекозы над притихшей водой, над кувшинками, неотрывно смотрящими в небо, как девы разумные, ждущие Жениха. Жук неуклюжий сорвался с ивы плакучей в недвижную воду, чмокнув её поцелуем ребёнка, и поцелуй разбежался кругами по небу, в пруде отражённом.
Сад тоже дремлет в сонном жужжании пчёл и шмелей. Изумрудными и синими тенями укрыл он траву, кусты смородины, томящуюся от жажды аквилегию. Вот мимоходом бабочка лимонная случайно, по ошибке целует розовый цветок, и улетает, не сказав «прощай» - ей нужен синий. Ждут мудрые деревья терпеливо когда солнце, устав висеть в зените, сползёт пониже и стволов косые тени, как строчки, лягут параллельно, рифмуясь весело между собой. И станет сад сонетом с зелёными строфами, и строчка жёлтая аукнется с лиловой.
В такой вот час Боннар любил в своём саду писать этюды, на холст набрасывая торопливо цвет золота и серебра и жемчуг света, и розовую тень, стыдливо краснеющую в присутствии ультрамарина. Художник зафиксировать спешил первоначальность чувства, чтоб сохранить его потом в работе над картиной. Оно как восклицание восторга при виде небывалой красоты, когда дыханье перехватывает и душу заливает половодьем страсти. И не хватает сердца, чтоб вместить всю эту радость.

Так и ты входи в сад с любовью, учи терпеливо его дремучую грамматику. Не заблудись во внешнем, в себя заглядывай чаще. Узнай, что белый – Е, а У – зелёный, О – синий, красный – И, А – чёрный. И ты увидишь как гласные поют карми?ном, кобальтом и кадмием и ангельской лазурью. Так начинают познавать грамматику, связующую части, и ищут её правил, сперва не догадавшись, что она связует части не для правил, но ради связи. (Потому и образ мира в слове явлен и слово явлено ему). И ты поймёшь, что семь цветов созвучны семи нотам, и Пифагор не зря слагал свои стихи, которые назвали золотыми. И ты черти в душе линейки нотной партитуры для бирюзы и стронция и пурпура, и для лилового сапфира, и для той краски, что темнее тёмной ночи. О ритме не забудь – в природе всё ритмично. И всё – вибрация. Учись у сада, он – Учитель. Расти своё крыло. И ты узнаешь почему кило зелёной краски гораздо зеленей, чем полкило.

Люби туман, неясность очертаний и розово-зелёный перламутр света, и недосказанность, и тайну тайн, сокрытую в невидимом пространстве. Пусть сердце замирает от волненья, увидев несказанное в обычном, то главное, чего прохожие не видят, спеша с закрытыми глазами за их насущным хлебом. (Которым всё никак не нажуются).
И небо полюби янтарное под вечер, когда весь сад в таинственных отливах меди, и солнца поцелуй последний, золотистый, угасает на зеркале пруда?, неспешно отходящего ко сну. Кувшинки, не дождавшись Жениха, сердечки закрывают лепестками в преддверии недолгой ночи.
Ночь тёмно-синим покрывалом накрывает Запад – страну усопших. И алая последняя прожилка вот-вот погаснет над рекой и лесом. Невидимо роса ложится на поляну, на листья сада и на губы аквилегий. Вот час меж волком и собакой. Смотри, как окись хрома цвет теряет, сменяется серебряным разливом! Темнеют сумерки, как серебро в шкафу посудном темнеет без ухода. Нефритом, старой бирюзою меркнет небо.
С восточного конца палитры, где собралась ночная мгла, органные вползают звуки, гудящие на О и А. Желток форзиции сливается с чернилами глициний, зелёный кобальт превратился в синий и череда метаморфоз лиловым сделала куст красных роз. Всё изменяется на этом свете. Сейчас исчезнет сад в том непонятном цвете, который и не знаешь как назвать. Да и не надо знать – придёт твой час, Озирис тебе скажет.
Ночь прилегла на сад своим безмерным телом. Ночь не пиши: ей квантов не хватает меры - все кошки ночью серы. Ночь не для живописи, а для связи тела с миром звёздным, для тишины, п