Люби меня, целуй меня в тоске За то, что мир висит на волоске, За то, что мир, тобою населенный, Так сладостен и так необъясним, Что каждый раз робею перед ним, Как в первый раз теряется влюбленный. Люблю тебя - и чушь твою и суть, Шепчу тебе одно и то же: будь! О, будь со мной, мне ничего не надо, - Не мне ль удача выпала во всем? Люби меня, и мы себя спасем, Не уводи блуждающего взгляда! Сезон удачи кончится скорей, Чем грянет залп, пугая сизарей, И в шуме крыльев брызнет кровь на стену. За то, что жизнь висит на волоске, Прижмись ко мне, расслышь меня в тоске, Не дай беде прийти любви на смену!

Быть нелюбимым! Боже мой! Какое счастье быть несчастным! Идти под дождиком домой С лицом потерянным и красным. Какая мука, благодать Сидеть с закушенной губою, Раз десять на день умирать И говорить с самим собою. Какая жизнь - сходить с ума! Как тень, по комнате шататься! Какое счастье - ждать письма По месяцам - и не дождаться. Кто нам сказал, что мир у ног Лежит в слезах, на все согласен? Он равнодушен и жесток. Зато воистину прекрасен. Что с горем делать мне моим? Спи. С головой в ночи укройся. Когда б я не был счастлив им Я б разлюбил тебя. Не бойся!

Какое счастье, благодать Ложиться, укрываться, С тобою рядом засыпать, С тобою просыпаться! Пока мы спали, ты и я, В саду листва шумела И неба темные края Сверкали то и дело. Пока мы спали, у стола Чудак с дремотой спорил, Но спал я, спал, и ты спала, И сон всех ямбов стоил. Мы спали, спали, наравне С любовью и бессмертьем Давалось даром то во сне, Что днем — сплошным усердьем. Мы спали, спали, вопреки, Наперекор, вникали В узоры сна и завитки, В детали, просто спали. Всю ночь. Прильнув к щеке щекой. С доверчивостью птичьей. И в беззащитности такой Сходило к нам величье. Всю ночь в наш сон ломился гром, Всю ночь он ждал ответа: Какое счастье — сон вдвоем, Кто нам позволил это?

Знаешь, я уже почти не грущу. Я вот выкрою денёк или два - И твой город просто так навещу - Ради блажи, озорства, шутовства. Будет кладь моя легка и тоща - Я себя не привяжу к багажу, - И, свидания с тобой не ища, Я по улицам весь день проброжу. Я не вторгнусь, не стану мешать, Лишь беззвучно дверь в твой мир отворю, Просто буду тем же небом дышать И, быть может, твой маршрут повторю. Я в автобусе твоём прокачусь, По наитью выбрав номер любой, Не к судьбе твоей, увы, приобщусь - Но к пространству, обжитому тобой. Выйду к морю. Постою на молу. Будет влага солона и горька. И, заметив телефон на углу, Может статься, удержусь от звонка…

– Ты любил ее? После молчания: – Кажется, да. Помню всё, что с ней связано, только лицо позабыл. В темном небе протяжно и тонко гудят провода на железных столбах, в вышине, выбиваясь из сил. В каменеющей глине неясно блестит колея. Гонит ветер по спуску крутому соломенный ком. Кто он, спутник случайный, которого выдумал я и который за мною, как тень, неотвязно влеком? Этот мальчик угрюмый встает у меня на пути, курит первый табак и читает мне что-то свое... Пребывает душа его, словно скворец, взаперти, но уже прорывается посвист и щебет ее. Я любил ее, слышишь, мой бедный двойник молодой?Ты еще изопьешь эту горькую чашу до дна. Будет дымная зелень лететь над овражной водой, станет память богата, а речь непривычно скудна. Наша память нахлынет, как лиственный свет вечеров, где у края равнины стоят облака, присмирев, Будут в сумерках поздних греметь колокольцы коров, и зарница очертит тяжелые купы дерев. Хлынет ливень внезапный, припустит по крышам греметь – и напомнит нам заново пением внятным, земным духового оркестра простую и гулкую медь, что играет на танцах по праздникам и выходным. Геликон и валторна – кумиры мальчишеских лет –вовлекают счастливцев в утоптанный парами круг... Нам еще не дают за резную ограду билет, где блистает она в окружении бледных подруг. Будет зависть смешная к ее ухажерам лихим, к одногодкам счастливым, берущим билеты в кино. Два-три слова случайных – и всё. И плохие стихи. И оркестр духовой, повторяющий вальс «Домино». Но когда из низин вытекают тумана слои, и сырая заря над деревьями сада горит, ты услышишь сквозь сон, как ликуют ее соловьи – на пределе дыханья, из сил выбиваясь, навзрыд!

Прости, что я не та. Пускай поймёшь едва ли, За что прошу, мой друг, прощенья у тебя - И всё-таки прости, что мы существовали, Иным принадлежа, совсем иных любя. Прости, что без тебя я смела жить на свете, Не помогла судьбе пораньше нас свести. В том нет моей вины, но если кто в ответе - Пусть это буду я. Прости меня, прости. Прости, что хлеб и соль с тобою не делила, Что, от тебя живя в немыслимой дали, Расположенья звёзд не предопределила, Которые тебя хранили и вели. Прости за то, что так непоправимо поздно Сошлись и невзначай пересеклись пути, Которые всю жизнь существовали розно, За всё, что не сбылось, прости меня, прости Прости, что мы с тобой не знали друг о друге, Что я от разных бед тебя не берегла, Прости за то, что я всю жизнь жила на юге И северней Москвы ни разу не была. Что я тебе была не близкой и не дальней, А попросту никем - и не могла спасти От этой седины, наверно, слишком ранней, И от морщин у глаз - прости меня, прости…

Весь мир был гнусен и постыл.
Весь мир его сегодня предал.
Он шёл по улицам пустым,
Куда, зачем - и сам не ведал.

Старик-фонарь над мостовой
Ритмично прятался за веткой,
И шаткий конус световой
Был оплетен дождём, как сеткой.

Он сел на мокрую скамью
И, разом всё переинача,
Уже решил про жизнь свою:
В ней всё - сплошная неудача.

Он всё зачёркивал и жёг,
Он истязал себя, как мог,
Почти злорадно: ты ничтожен,
О, ты не просто одинок,
Ты всеми высмеян и брошен!

Но почему-то, как сквозь дым,
Сквозь боль и вымысел недужный
Припомнил вдруг, что был любим
Любовью горькой и ненужной.

Он сам не знал, какой был толк
В нечаянном воспоминанье -
Но это было как глоток
Для воспалённого сознанья.

Её любовь (за что - бог весть!),
Хоть ничего и не решала,
Но на себе поставить крест
Каким-то образом мешала.

Он встал. Как душу ни трави -
Но злость его почти угасла.
…Она напрасно ждёт любви,
Но любит - всё же не напрасно.

Ведь сил достаточно уже
Сорвать отчаянья завесу,
Когда ты хоть одной душе
Зачем-то нужен до зарезу.

И даже если не мила
Любовь, не ставшая судьбою, -
Она хранящие крыла
Простёрла молча над тобою…