"Как дым мечтательной сигары, Носилась ты в моих мечтах, Неся с собой любви удары С улыбкой пламенной в устах. Но я - увы! - погиб уж для мечтаний, Тебя любя, я веру потерял... И средь моих мечтательных скитаний Я изнывал и угасал!.. Прости меня... Зачем тревожить Заснувшего в гробу навеки мертвеца? Иди вперед! Не унывай! Быть может, Найдешь другого... подлеца!"

Когда тут, в купе, взгляды наши встретились, душевные силы оставили нас обоих, я обнял ее, она прижалась лицом к моей груди, и слезы потекли из глаз; целуя ее лицо, плечи, руки, мокрые от слез, – о, как мы были с ней несчастны! – я признался ей в своей любви, и со жгучей болью в сердце я понял, как не нужно, мелко и как обманчиво было все то, что нам мешало любить. Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе. Я поцеловал в последний раз, пожал руку, и мы расстались – навсегда.