Pink Floyd, DDT, Joe Hisaishi, Goran Bregovich, Garmarna, Art Ceilidh, Drolls, Ataraxia, Высоцкий, Doors, Cranberries, Чайковский, Бетховен, Моцарт, Григ, Webber, Tom Wates, Сергей Курехин, Лист, Nightwish, Jaromir Nohavica, the Dartz, Cechomor

Сталкер (Тарковский), Теорема (Пазолини), Научная секция пилотов (И), Расемон (Куросава), Кикуджиро (Китано), Город женщин (Феллини), Таинственный поезд (Джармуш), Северяне (Вармердам), Союз Каламари (Каурисмяки), Женщина в песках (Тешигахара), Пуговичники (Зеленка), Берлин Александерплатц (Фассбиндер), Букет (Брабек), Птички, сироты и безумные (Якубиско), Маргаритки (Хитилова), Королевская битва (Фукасаки), Астенический синдром (Муратова), Декалог (Кислевский), всего и не перечислить

Эко "Имя розы", Пелевин "Шлем ужаса", Гессе "Степной волк", Кафка "Процесс", Кизи "Пролетая над гнездом кукушки", Достоевский "Идиот", Стоппарт "Розенкранц и Гиндельстерн мертвы", Бенаквиста "Сага", Ерофеев "Вальпургиева ночь", Бредбери "Вино из одуванчиков", Абэ "Женщина в песках", Замятин "Мы", Пазолини "Теорема", Манн "Волшебная гора", Толстой "Анна Каренина", Джойс "Улисс", Набоков "Лолита"

ВЫВАЛИВАЮЩИЕСЯ СТАРУХИ (Хармс)
Одна старуха от чрезмерного любопытства
вывалилась из окна, упала и разбилась.
Из окна высунулась другая старуха и ста-
ла смотреть вниз на разбившуюся, но от чрез-
мерного любопытства тоже вывалилась из окна,
упала и разбилась.
Потом из окна вывалилась третья старуха,
потом четвертая, потом пятая.
Когда вывалилась шестая старуха, мне на-
доело смотреть на них, и я пошел на Мальцев-
ский рынок, где, говорят, одному слепому по-
дарили вязаную шаль.

Знаете, Lise, мой старец сказал один раз: за людьми сплошь надо как за детьми ходить, а за иными как за больными в больницах...

Ф.М. Достоевский

Безбожника-то я совсем не стречал ни разу, а стречал заместо его суетливого - вот как лучше
объявить его надо. Всякие это люди; не сообразишь, какие люди; и большие и
малые, и глупые и ученые, и даже из самого простого звания бывают, и все суета. Ибо читают и толкуют весь свой век, насытившись сладости книжной, а сами все в недоумении пребывают и ничего разрешить не могут. Иной весь раскидался, самого себя перестал замечать. Иной паче камене ожесточен, а в сердце его бродят мечты; а другой бесчувствен и легкомыслен и лишь бы ему насмешку свою отсмеять. Иной из книг выбрал одни лишь цветочки, да и то по своему мнению; сам же суетлив и в нем предрешения нет. Вот что скажу опять: скуки много. Малый человек и нуждается, хлебца нет, ребяток сохранить нечем, на вострой соломке спит, а все в нем сердце веселое, легкое; и грешит и грубит, а все сердце легкое. А большой человек опивается, объедается, на золотой куче сидит, а все в сердце у него одна тоска. Иной все науки прошел - и все тоска. И мыслю так, что чем больше ума прибывает, тем больше и скуки. Да и то взять: учат с тех пор, как мир стоит, а чему же они научили доброму, чтобы мир был самое прекрасное и веселое и всякой радости
преисполненное жилище? И еще скажу: благообразия не имеют, даже не хотят
сего; все погибли, и только каждый хвалит свою погибель, а обратиться к единой истине не помыслит; а жить без бога - одна лишь мука. И выходит, что чем освещаемся, то самое и проклинаем, а и сами того не ведаем. Да и что
толку: невозможно и быть человеку, чтобы не преклониться; не снесет себя такой человек, да и никакой человек. И бога отвергнет, так идолу поклонится - деревянному, али златому, аль мысленному. Идолопоклонники это все, а не
безбожники, вот как объявить их следует. Ну, а и безбожнику как не быть?
Есть такие, что и впрямь безбожники, только те много пострашней этих будут, потому что с именем божиим на устах приходят. Слышал неоднократно, но не стречал я их вовсе. Есть, друг, такие, и так думаю, что и должны быть они.

Ф.М. Достоевский