Дела ножные Рассказ Матери-Природы Нет, вы не смейтесь, но на курсах ароматерапии вас специально предупреждают, что нельзя зажигать свечу с ароматом лимона и корицы одновременно с гвоздичной свечой и свечой с ароматом кедрового масла и мускатного ореха. Только не говорят почему… Специалисты фэн-шуй об этом не распространяются, но чтобы убить человека, достаточно просто поставить кровать не в то место, и концентрация энергии чи будет смертельной. Только с помощью акупунктуры можно вызвать аборты на поздних сроках. Работой с кристаллами или аурой можно вызвать у человека рак кожи. Только не смейтесь, но любой элемент ныо-эйджа можно, так или иначе, превратить в орудие убийства. В последнюю неделю курсов массажа вам объясняют, что на пятке есть зона перекрестных рефлексов, которую ни в коем случае нельзя массировать. Нельзя массировать также свод левой стопы. И особенно – внешнюю левую сторону. Но не говорят почему. В этом и состоит разница между «светлым» и «темным» аспектом массажного дела. Ты поступаешь на курсы рефлексологии. Это наука о стимуляции точек на стопе, посредством которой можно лечить болезни и обеспечивать правильную работу определенных органов. В основе рефлексологии лежит идея, что человеческое тело делится на десять энергетических меридианов. Например, большой палец ноги напрямую связан с головой. Чтобы вылечить перхоть, нужно массировать точку сразу за ногтем на большом пальце ноги. Если болит горло, надо массировать средний сустав большого пальца. В услуги по медицинской страховке все это не входит. Рефлексолог – это вроде как врач, только без заработка. Люди, которые хотят, чтобы для излечения рака мозга им растирали места между пальцами – обычно у них не бывает денег. Только не смейтесь, но даже если ты – специалист с многолетним стажем, ты все равно зарабатываешь гроши и занимаешься тем, что трешь ноги людям, для которых иметь много денег – не самое главное в жизни. Не смейтесь, но вот однажды идешь по улице и встречаешь девчонку, с которой вы вместе ходили на курсы массажа. Эта девчонка, вы с ней ровесницы. Вы обе носили на шее бусы из определенных камней. Плели косички из сухого шалфея и жгли их, чтобы очистить свои энергетические поля. Вы заплетали волосы в косы, ходили босыми и были достаточно юными, чтобы считать, что вы занимаетесь благородным делом, растирая грязные ноги бомжей на практических занятиях в бесплатной клинике. Это было давным-давно. Ты по-прежнему бедная. У тебя уже волосы выпадают. То ли от плохого питания, то ли под действием силы тяжести, но людям кажется, будто ты хмуришься, даже когда ты не хмуришься. А эта девчонка, с которой вы вместе ходили на курсы, она выходит из шикарной гостиницы, и швейцар держит ей дверь. Она вся в каких-то невозможных мехах и на высоченных шпильках, которые не наденет ни один рефлексолог. Пока швейцар ловит для нее такси, ты подходишь к ней и говоришь: – Лентил? Женщина оборачивается, и да – это она. На шее сверкают бриллианты, настоящие бриллианты. Длинные волосы отливают блеском, густые роскошные волосы, волны рыжего и каштанового. От нее вкусно пахнет: лилиями и розами. У нее совершенно потрясная шуба. На руках – кожаные перчатки. Такие гладкие, ровные – лучше, чем кожа у тебя на лице. Женщина оборачивается и сдвигает на лоб свои темные очки. Она смотрит на тебя в упор и говорит: – Я вас знаю? Вы вместе ходили на курсы массажа. Когда были молодыми… моложе. Швейцар придерживает открытую дверцу такси. И женщина говорит: ну конечно, она тебя помнит. Она смотрит на часы у себя на руке, искрящиеся бриллиантовой россыпью, и говорит, что через двадцать минут ей надо быть на другом конце города. Она спрашивает у тебя: может, поедем со мной? Вы садитесь в такси, на заднее сиденье, и женщина дает швейцару двадцатку. Он берет под козырек и говорит, что всегда рад ее видеть. Женщина называет таксисту адрес, какое-то место в престижном районе, и мы отъезжаем. Только не смейтесь, но эта женщина – Лентил, твоя старая подруга, – она снимает с руки свою сумочку, с мехового пушистого рукава, открывает ее, и внутри лежат деньги. Сумочка буквально набита деньгами. Банкнотами по пятьдесят и сто долларов. Затянутой в перчатку рукой она роется в сумочке, в этом богатстве, и достает сотовый телефон. Тебе она говорит: – Это буквально на полминуты. Рядом с ней твоя хлопчатобумажная индийская юбка, пластиковые сандалии и ожерелье из медных колокольчиков выглядят уже не шикарно и не этнически. Ты, со своими глазами, густо подведенными тушью, и поблекшими узорами, нарисованными хной на руках – как будто ты никогда в жизни не мылась. Рядом с ее бриллиантовыми сережками-гвоздиками, твои любимые серебряные «висюльки» похожи на елочные украшения из магазина подержанных товаров. Она говорит в трубку: – Я уже еду. – Она говорит – В три часа не могу, вернее, могу, но только на полчаса. – Она говорит: – пока. – И отключается. Она прикасается к твоей руке мягкой, гладкой перчаткой и говорит, что ты очень даже н

Если дать мышонку печенье.
Если дать мышонку печенье, он попросит молока. Нальешь ему молока — он захочет пить через соломинку. А когда все выпьет, ему понадобится салфетка.
Потом ты должен будешь поднять его к зеркалу. Пусть он сам убедится, что молочные усы исчезли.

Когда мышонок увидит себя, он решит, что неплохо бы постричься. И тогда ты побежишь за ножницами. Закончив стрижку, ты возьмешься за веник, чтобы убрать шерстку.

И мышонку тоже захочется заняться уборкой. Конечно, он будет очень стараться: ты и обернуться не успеешь, как он уже пройдется по всему дому.

Но одним веником тут не обойтись. Мышонку понадобится еще ведро с мыльной водой и тряпка.

Наконец, он совсем выбьется из сил и захочет вздремнуть.

Тогда тебе придется найти ему подходящую кроватку, подушку и одеяльце. Он вскарабкается на кроватку и устроится там поуютнее.

Как тут не почитать ему книжку!

Поэтому ты достанешь свою любимую книжку с картинками. Ну, а картинки он тоже непрочь посмотреть.

Когда мышонок разглядит их всех до одной, наверняка ему захочется порисовать самому. И он попросит тебя достать бумагу и карандаши.

Зато, пока он рисует, ты можешь немножечко отдохнуть.

Рисунок закончен, его осталось только подписать — не карандашом, конечно, а настоящей ручкой. А потом обязательно повесить — и почему-то именно на холодильник. Правда, сперва надо подумать, как его туда прикрепить.

Приклеив наконец свой рисунок липкой лентой, мышонок будет долго любоваться им.

И вот, когда он там стоит — перед холодильником, ему вдруг приходит в голову мысль: а не попить ли чего нибудь вкусненького?

И он просит дать ему молока.

А ты можешь не сомневаться, что если дать мышонку молока, он обязательно захочет печенье!..